Любовь, меня питающая ядом,
Продли мне жизнь, чтоб я увидеть смог,
Как две звезды, чей свет мне сердце сжёг,
Взирают на меня померкшим взглядом,

Как годы, пронесясь над вешним садом,
Иссушат свежий розовый цветок,
Как в пышных косах золотой поток
Серебряным прольётся водопадом.

Всему перемениться суждено,
И чувства переменятся, сеньора,
Но запоздавшая любовь смешна.

Рыдайте - вас отвергну всё равно;
Так месть моя свершится - пусть не скоро,
Но всё-таки настигнет вас она.

(с)Луис де Камоэнс
Перевод Вл. Резниченко

---

о искусстве

Шёпот неясный
В душу мою проникает
Ядом или лекарством?

(с) Дебре

«Грань между красотой и безумием очень тонка» - я забыл имя человека, который это сказал, но эту фразу я вспоминаю всякий раз, когда думаю о ядах.
Что может быть романтичнее и прекраснее чем мутная капля исцеляющего от жизни эликсира, тяжело упавшая в бокал с вином? Что может быть отвратительнее агонии умирающего от отравления болиголовом или мышьяком?
Истории отравителей и их жертв обвивают ядовитым вечнозеленым плющом древо истории человечества. В общей зеленой кроне древа треугольные листочки почти неразличимы, и так же трудно подчас определить, отравлен ли был тот или иной политик, философ, любовник или же умер естественной смертью.
Никакое другое убийство не позволяет проявить убийце столько творчества и фантазии, сколь отравление. Среди ядов среди прочих, которые я уже называл, в римских трактах попадаются и вовсе экзотические - вроде крови улитки откормленной ядовитыми веществами. Не угодно ли? Безусловно, я не хочу вспоминать примитивные истории о том, как обманутый женой аптекарь возомнил себе Чезаре Борджиа и насыпал неверной жене в утренний кофе мышьяка пополам со стрихнином. Это не искусство, а уголовщина.
Вспомним лучше Селима - турецкого принца, который, как рассказывают, отравил своего отца Баязета II алмазной пылью.
Или, вспомним дивные пилюли по рецепту Джованни Баттиста Порта, изобретенные в 1589 году - адская смесь из аконита, иголок тиса, мышьяка, каустической соды, толченого стекла, горького миндаля и густого меда. Сколько фантазии и изящества!
А мадам Тофана – продававшая свою чудодейственную воду в изящных флаконах с изображениями святого? Более 600 женщин Италии были ее клиентками.
А вот еще очень изящная история, рассказанная Плутархом в «Сравнительных жизнеописаниях»
«Родится в Персии, – пишет Плутарх, – маленькая птичка, у которой во внутренностях нет никаких нечистот, а один только жир... Эту птичку... Парисатида разрезала ножом, который с одной стороны был смазан ядом, и, обтерши о траву одну из половинок, вторую – чистую и нетронутую – положила себе в рот и стала жевать, а отравленную протянула Статире», от чего та вскоре и умерла «в жестоких муках и страшных судорогах».
Убийца – властная и мстительная царица Парисатида, сохранила свое влияние на сына убив невестку Статиру, которая осмелилась противоречить свекрови.
Поскольку Плутарх записал рассказ со слов придворного врача Артаксеркса, можно предположить, что убийство было раскрыто, хотя судьба первой в истории отравительницы мне не известна.
В этой связи как не вспомнить мою тезку Екатерину приславшую в подарок пару отравленных перчаток матери Генриха Наваррского Жанны д’Альбре?
И многих других, столь же изощренных и искусных мужчин и женщин окруженных ареолом слухов, сплетен, тайн и обвинений.
Постепенно и не спеша…

@настроение: мечты отравили мою душу

---

Общение

Любое общение само по себе требует неискренности. До конца
раскрыть свою душу приятелям без тени неискренности == значит
неизбежно порвать отношения, даже с самым закадычным другом.
Закадычный друг == в тои или иной мере это можно сказать о
каждом из нас == ненавидит или презирает своего приятеля, даже
самого задушевного. Правда, ненависть перед лицом выгоды теряет
свою остроту. А само презрение порождает, естественно,
неискренность. Поэтому, чтобы сохранить задушевные отношения со
своими приятелями, нужно максимальное уравновешивание презрения
и выгоды. Но это не каждому дано. Иначе как бы появлялись в
давние времена благовоспитанные, благородные люди и как бы в
столь же давние времена в мире царил золотой век, не знавший
войны?
(С)Акутагава Рюноскэ

---

о прекрасном

Немец по происхождению, парижанин по духу, Хорст П. Хорст сыграл в истории фотографии роль совершенно уникальную. Он стал своего рода связующим звеном между великими вроде Мана Рэя, Брассая или Франтишека Дртикола, следующими за ними, но не менее талантливыми вроде Ирвина Пенна, Ричарда Аведона, Уильяма Кляйна и Хельмута Ньютона, и, уже современной фэшнфотографией.
Хорст П. Хорст родился в 1906 году в городе Вейсенфелс, недалеко от Веймара.

В двадцатые годы он проводил много времени в доме своей тети, где часто собирались известные художники. С этого времени он стал интересоваться искусством и архитектурой. Карьера Хорста­фотографа началась в 1931 году в культовом французском журнале Vogue. Тогда он, будучи протеже известного фотографа­аристократа Джозефа Хойнингена­Хюен, сначала работал у него моделью, а потом и сам стал снимать.
Хорста П. Хорста считают мастером игры света и тени. Он фотографировал таких знаменитых законодателей моды, как Коко Шанель и Марлен Дитрих, без которых невозможно представить блистательные двадцатые годы ХХ века. Наибольшую же популярность Хорсту принесли работы, на которых модели и другие известные люди позировали в «драматичных» позах греческих богов и богинь. Эти фотографии Хорст снимал только в студии – ему было необходимо искусственное освещение для того, чтобы подчеркнуть ирреальность придуманных им образов, чтобы максимально приблизить их к идеалу. В то же время, фотографии Хорста знамениты необычными, неожиданными деталями. Еще в начале карьеры, когда он работал в Vogue, редакторы долго боролись с этой его особенностью. «В моих лучших фотографиях всегда есть небольшой беспорядок: например, грязная пепельница…» – сказал как­то Хорст. Фотографируя интерьеры, он мог зацепиться всего за одну деталь, которая четко характеризовала ее хозяина.

В 1939 году Хорст отправился в Америку. Незадолго до отъезда он снял, пожалуй, свою самую известную фотографию – девушку в корсете. «Когда я делал этот снимок, думал обо всем том, что оставляю позади…» – сказал он об этой работе.

В 1943 – 1945 годах Хорст служил в армии США, работал военным фотографом. В 1951 году Хорст арендовал в НьюЙорке собственную студию.
В шестидесятые годы Хорст много путешествовал по всему миру, бывал в Европе, странах Латинской Америки, в Азии. А в1975 году Хорст посетил Москву и Ленинград.
В восьмидесятые Хорст возобновил сотрудничество с Vogue, а также занялся съемкой для американского издания Vanity Fair.
Его Выставки: галерея «La Plume D’or» Париж (1933), США (1938), Country Art Gallery, США (1956), выставка портретов в Sagittarius Gallery (1956), выставки в НьюЙорке, США (1976, 1977). В девяностых годах состоялось множество экспозиций в самых разных городах мира. Хорст П. Хорст скончался в 1998 году.
Татьяна Гущина, куратор галереи братьев Люмьер:
«Корсет Мейнбохер» – одна из самых выдающихся работ Хорста и, можно сказать, культовых, символических в мире модной фотографии в целом. Она была создана в 1939 году для журнала Vogue. В этой фотографии отражено все мастерство Хорста. Все то, что отличает его от других фотографов: и увлечение эстетикой греческих скульптур – достаточно взглянуть на позу модели, положение ее рук; и поособенному выставленный свет, в этом он был новатором. Кстати, именно после снимка «Корсет Мейнбохер» Хорста назовут «чародеем света».
© www.fotodelo.ru/?t=N7ETgn1165876SMcFr0800#wer

>

---

под покровительством двуликого Януса

Как- то давно я выполнял небольшой, но весьма интересный заказ. Дело было весьма многогранным и оригинальным, и я получил немалое удовольствие от работы. Впрочем, я хотел рассказать не о том. От заказа на память мне осталась изящная вещица – подвеска из платины с бриллиантами с изображением двуликого Януса.
Сегодня, когда я выбирал себе запонки, эта безделица попалась мне на глаза, и, как не странно, я подумал о дневнике.
Сетевой дневник…
Это общая трибуна для выступлений – отличное место для кликуш и юродивых.
А еще открытый театр, где каждый играет ту роль, которую хочет. Здесь можно быть персонажем мульфильма, героем революции, маньяком-убийцей, вампиром или даже президентом всей вселенной. Ограничения – только собственная фантазия. Можно создать целый мир и жить в нем. Можно прожить столько жизней сколько захочется. Надоест одна роль, можно сыграть другую. Смерти нет. Дневник из архива можно восстановить…
И вот тут можно легко попасть в ловушку. У Бога Януса, покровителя этого места – два лица…
Безусловно, тут пишут в надежде, что их прочитают. Надев надежную маску, спрятавшись за жидкокристаллическим экраном, так легко говорить о себе. Пусть роль придумана, пусть автор старательно и талантливо ее играет, но нет-нет – приподнимется краешек маски и за позолотой и папье-маше мелькнет человеческое лицо или звериный оскал ,тут уж как получится...
Где как не здесь быть искренним? Там где анонимность гарантирована паролями из неограниченного количества символов?
Только сюда можно прийти и написать, не опасаясь разоблачения: «Я согрешил…». И, даже если грех ужасен, найдутся понимающие, прощающие, благословляющие, прячущиеся за такими же масками грешники.
Только здесь можно открыто признаваться в том, что ты растлитель малолетних или убийца или безумец – это же игра, это понарошку, имей способности сносно и связано излагать мысли и тобой будут восхищаться.
Только здесь бездарность может почувствовать себя талантом, неухоженная, дурно воспитанная девица – светской леди, ребенок – убеленным сединами старцем, а старец – зеленым юношей.
Только здесь люди снимают свои маски. Потому что чувствуют себя защищенными.
Аттракцион невиданной искренности!
Люди здесь собственными ногтями разрывают себе грудь, раскрывают ребра и вот оно –трепещущее человеческое сердце.
Беззащитные человеческий души нараспашку…
Я не лучше других.
Я совершу те же ошибки, что и остальные.
Даже сейчас, в самом начале пути, я понимаю, что здесь я гораздо более честен чем могу себе позволить.
Я пишу эти строчки и усмехаюсь – хорошо, что никто не знает кто я. Хорошо, что мой лептоп надежно защищен паролями, а почта создана на чужое имя. Хорошо, что моя маска надежна…
Я попался.
Каждый раз я ввожу пароль и нажимаю иконку "войти", я совершаю молитву лукавому богу. И он отвечает мне: "Добро пожаловать, Медичи"

@музыка: что-то из Грига...

@настроение: а я не оригинален... ну и пусть

---

Оказывается сегодня день фрилансера )

Что ж с профессиональным праздником меня. Как раз сегодня у меня была деловая встреча с потенциальным заказчиком.
Клиент миловидная женщина, большеглазая с очаровательным вздернутым носиком, идеальным маникюром и обворожительным голосом. Просто фея… Но запах…
Мы встречались в крохотном кафе и фея сидела напротив на расстоянии чудовищно близком и я, уже успевший заказать себе кофе, едва сдерживал тошноту. От нее пахло формалином, увядшими цветами, ладаном и сандалом. Более характерный запах смерти сложно себе представить. Конечно, это были духи, и остается только гадать, чем руководствуются производители и покупатели подобного продукта?
Подавляя удушье я размышлял - понимает ли моя клиентка какие ассоциации, вызывают ее духи? И если понимает, то, пожалуй, считает, что это делает ее загадочной и фатальной. Какая пошлость. Впрочем , к пошлости я привык –это часть профессии, а я люблю свою работу.
После встречи, к слову от заказа я отказался – еще раз вдыхать гробовые ароматы я не согласен ни за какие деньги, я убежал в парк и купил у уличной торговки целую охапку сирени. Опуская лицо в фиолетовые гроздья и вдыхая горьковатый запах я думал, что жизнь в сущности прекрасна и не стоит того что бы умирать…

@музыка: шопен

@настроение: сирень, мята и никакого сандала и формалина.

---

В воздухе витает сладковатый запах тления. Это пахнут тюльпаны, отцветающая черемуха и еще какие-то белые цветы, названия которых я не знаю. Я гулял и любовался белыми стенами мужского монастыря. Колокольни устремленные ввысь, и мрачные черноризцы с опущенными вниз глазами. Забавный контраст. Мне кажется, что я гораздо ближе к небесам, чем эти отреченцы. Собственно у меня есть весомые причины так думать.

@музыка: К Элизе

@настроение: забавно

---

начало

Мы "инь" и "янь" с тобою, "да" и "нет",
В разлуке быть – дано нам изначала;
Во тьме души моей ты – словно свет:
В мужской персоне – женское начало…

Я – жизни соль, а ты – той жизни суть,
То отраженье высшего закона,
Что звёздным светом освещает путь,
Соединяя душу с небосклоном.

Тревожно мне под строгим взглядом звёзд,
Душа трепещет, свет их отражая;
Кольцом змеи, хватающей свой хвост,
Стремлюсь к тебе, никак не достигая.

В разлуке нам с тобой предрешено
Носить всегда полярные одежды,
Вращать вдвоём одно веретено:
"Инь-янь" одной несбыточной надежды…
(c)Виктор Варченко